Великий туман - Страница 7

– О, Норна, милость твоя безгранична! Но как же мы будем счастливы, если обо всем забудем, мы же даже не узнаем друг друга? Дай нам время быть вместе и помнить друг друга. Дай нам время вкусить любовь!

– Ты тронула мою душу, и если ты так хочешь, я дам вам год! Ровно год вы будете жить в долине в сени великого голого дерева, вы познаете горечь любви и ужас расставания, и не будет вам покоя. И самое дорогое, что у вас будет, вы отдадите мне!

Амалу чувствовала, что что-то здесь не так. Она уже не понимала, о чем толкует Норна. Как у любви может быть горечь, особенно у них с Кияром? А расставание… так ведь Норна могла не дать им и года! У нее не было иного выбора, как согласиться. Отдать самое дорогое… Но что может быть дороже их любви? И разве можно забрать любовь?

– Я согласна, Норна, – взволнованно сказала Амалу. Смех наполнил долину, и хотя был он мелодичен и приятен, Амалу обуял ужас.

– Как же ты еще глупа, если думаешь, что тебе удастся обмануть меня. Я слышу твои мысли, я чувствую твою душу. Я вижу все, – Норна снова рассмеялась, но ужас прошел, долина снова ожила.

Амалу растерянно стояла под деревом. Она получила то, что больше всего желала, но чем ей придется отплатить?

Девушка почувствовала нежное прикосновение к своим волосам. Она знала, это был Кияр. Быстро повернувшись, она очутилась в его объятьях, и радость захлестнула ее волной. Она плакала от счастья. А Кияр обнимал ее, шептал ей что-то успокаивающее, целовал ее волосы и влажные от слез щеки. Глаза их встретились, Амалу прошептала: «Вот и начался наш год любви…» И было в ее словах столько пьянящего счастья и столько горечи. Она рассмеялась: «Я становлюсь умнее, и уже поняла, что значит горечь любви!» Кияр не понял этого, вот он здесь, и в его объятьях Амалу, а больше ему ничего не нужно.

– Я люблю тебя, – нежно прошептал он ей в губы, поцеловал ее серые с золотистыми крапинками глаза, дотронулся до каждой веснушки на ее лице. Вдыхал родной запах ее огненно рыжих волос.

– И я люблю тебя, – заворожено глядя в бездонные синие глаза, прошептала Амалу.

Они забыли про Норну, про горечь любви, про год счастья, даже долина померкла. Здесь в сени великого голого дерева были только двое: Кияр и Амалу.

Глава 3. Дары Норне

Кияр и Амалу были счастливы в долине Норны. Целыми днями они гуляли по цветущим лугам, купались в реке, отдыхали в сени сосен на дне оврага. Свой новый дом они обрели на одной из широких лопастей исполинского дерева, где густая крона защищала их от ненастной погоды. По сути, они ни в чем не нуждались, здесь было, что есть и что пить. Иногда дерево словно изнутри начинало качать, как будто сильный ветер хлестал его, оно становилось беспокойным, скрипело и двигалось. В такие ночи Кияр и Амалу выбегали на луга и спали под открытым небом. Они могли бесконечно долго любоваться бескрайним звездным куполом и гадать, сколько неведомых миров скрывается в Млечном пути, какие они, эти миры, похожи ли на их мир? Вселенная была безгранична и мысль эта, тревожная и непонятная, пугала их. Кияр любил наблюдать за Амалу, смотрящей на звезды, когда в ее широко распахнутых глазах отражалось все небо, и таинственные всполохи огня…

С тех пор, как Кияр вернулся, Норна не тревожила влюбленных. Как не тревожили их и таинственные существа, населяющие долину. Но время неумолимо летело, и ничто не могло замедлить его стремительный бег. Во взгляде Амалу все больше появлялось невысказанной тоски в предвестии грядущих событий. Вот прошел месяц, второй, третий… восьмой…

Кияр чувствовал, что Амалу неспокойна, и душа его все больше отдаляется. Нет, он любил ее все так же страстно и нежно, но море манило его непрестанно. Иногда, когда Амалу засыпала, а его мучила бессонница, он шел вдоль реки до самого моря и стоял у края набегающих волн, держа в руке русалочий камень, наполненный зеленоватым неземным светом. Желание оказаться в море никогда не пересиливало любви Амалу, но душа его была истерзана. Он и сам не понимал, что ему хочется, ведь у него было все. Он думал о море, о Норне, он думал о времени, что им отпущено на счастье. Что его ждет потом? Забвение? И неведение доводило его до безумия, лучше бы ему вовсе не знать ни о чем. И он злился на Амалу, за то, что она сказала ему.

Как-то раз в полнолуние, когда Кияр опять ушел, Амалу проснулась. Она знала, что Кияр уходил, что мысли его, даже когда он был рядом и держал ее в своих объятьях, могли блуждать в пространствах недоступных ей. И снова ее сковал холод. Где он? Что его гложет?

Вздохнув, Амалу тяжело поднялась и пошла вдоль ручья по направлению к реке. Низкая луна серебрили водяную гладь. Была пора цветения белых огромных кувшинок, тяжелый воздух насквозь пропитался их густым, пьянящим запахом. По небу бежали облака, и тяжелые капли теплого дождя и вечной весны, царившей в долине, приятно ласкали кожу Амалу. Она шла вдоль берега и срывала высокие пряные травы, украшая ими длинные огненные волосы. Амалу ждала появления своих детей. Она ласково гладила свой большой живот и рассказывала еще нерожденным детям сказки. Сквозь разрывы в тучах, лучи луны тянулись к ней, и маленькие золотистые крупинки, словно нанизанные на лучи, бежали все быстрее и быстрее. Она протянула руку и дотронулась до весело приплясывающей на ветру крупинки, и крупинка исчезла в руке Амалу, как маленькое пульсирующее теплое сердечко. Амалу в удивлении вытянула руки, а крупинки все бежали и бежали к ней. И тут она заметила, что кончики ее волос засияли, пальцы стали прозрачнее и светились изнутри, и невероятная легкость и радость наполнила все тело. Весело рассмеявшись, Амалу ощутила, что летит с ветром над рекой легкая и невесомая, пока кто-то крепко не прижал ее к себе.