Великий туман - Страница 8

Она знала – это был Кияр.

– Я искала тебя и… улетела, – Амалу весело рассмеялась.

– Да, я заметил. Я тоже искал тебя, – Кияр улыбнулся, но руки его все еще дрожали. Он очень испугался, что может потерять Амалу, что она вот так просто могла упорхнуть. Кияр почувствовал: то, что испытала Амалу, чем-то похоже на его ощущения от моря. – Амалу, не беги больше за светом, хотя бы пока мы вместе, пока наше время еще не истекло. Я испугался, что не поймаю тебя. Ты знаешь, у тебя волосы светятся, и золотые крупинки в глазах искрятся. Ты прекрасна!

– Интересно, что это было? Мне было так легко и хорошо и совсем не хотелось возвращаться, я кажется даже обо всем забыла… Может, в этом и будет заключаться мое служение Норне? Я стану крупинкой света? – Амалу задумчиво провела рукой по волосам, и хотя прошел дождь, волосы оставались сухими и теплыми.

– Пойдем скорее домой, любимая. – Кияр до боли сжал Амалу в объятьях. Нет, он не готов еще потерять ее. Сегодня, возвращаясь домой, он увидел русалку, парящую над кувшинками, всю в цветах и с огненными волосами. Кияр ощутил внезапно, что ему непременно надо ее поймать, иначе она исчезнет, превратится в пену или крупинку света. И тут вспомнилось, что все это уже было с ним когда-то, возможно в ту минуту, когда Амалу спасла его от моря. Он протянул руки и крепко прижал Амалу. Ей нельзя уходить сейчас, их время еще не пришло.

В одну волшебную ночь без луны, под бескрайним звездным небом Амалу родила трех девочек, таких крохотных, маленьких и прекрасных. Счастье наполнило родителей до краев, они держались за руки и не могли насмотреться на розовеньких малышек. Их потрясло сознание того, что благодаря их любви, на свет появились три новые жизни. Три жизни, дороже которых нет на свете! И любовь к ним была так сильна, что заставляла сердце ныть от боли.

Что их ждет? Какая судьба им уготована? Ветви голого дерева зашелестели, Кияру и Амалу почудилось, будто что-то невесомое пронеслось мимо них, будто чья-то душа вздохнула и улетела вдаль. И в это мгновение холод сковал их сердца, и страх подступил к горлу, капельки пота выступили на лбах, руки их с такой силой сжали друг друга, что Амалу вскрикнула от внезапной боли. Глаза их встретились, и они поняли друг друга без слов: «Норна!». Она сказала в тот памятный день, что возьмет у них самое дорогое. А самое дорогое у них, не любовь, а три крохотные малышки, которые так безмятежно спят. Амалу первая нарушила гнетущую тишину:

– Кияр, у нас есть еще три месяца. Три месяца, когда мы можем насладиться каждым отпущенным нам мгновением. Или погрузиться в пучину уныния и отчаяния. Наши дети заслуживают счастья, которое нам и не снилось. Они – дети этой долины, и долина позаботиться о них. – Она с мольбой тронула его руку.

– Да, Амалу, нам ничего не остается, как быть счастливыми, ведь так? – он печально улыбнулся ей сквозь боль. – Давай будем счастливы, пока можем.

Занималась заря первого дня жизни трех малышек. Лучи восходящего солнца осветили верхушки деревьев и медленно ползли к корням, пробуждая долину. Кияр осторожно взял на руки малышку с огненно-рыжими волосами и широко раскрытыми изумрудными глазами. Поднял ее высоко, подставив солнечным лучам, и крохотные крупинки света устремились к ней. Словно бусинки, они скатывались по лучам и наполняли заулыбавшегося ребенка теплом, оставаясь в светящихся рыжих волосах.

– Как ты похожа на Амалу, наша огненная дочь восходящего солнца. Ты пришла в этот мир, и он лежит у твоих ног. Будь же счастлива, наша огненная Амалу. И пусть тебя никогда не покидает тепло солнца, – Амалу прижимала к груди двух дочерей, и слезы гордости и счастья текли по ее лицу.

День сменился ночью. Солнце, пройдя свой ежедневный путь, утонуло в бескрайнем море, и долина погрузилась в сумерки, небо чернело, и на нем появлялись мерцающие звезды. Кияр взял на руки вторую дочь с черными, как смоль волосами, и бархатистыми серыми глазами, в которых мерцал свет далеких миров.

– Ты, доченька, бела как день, и волосы твои подобны бархатной черной ночи, а в глазах твоих отражаются далекие звезды. Ты пришла в этот мир, и он лежит у твоих ног. Будь же счастлива, наша звездная Астар. – Он поднял Астар выше к самым звездам, и их нежный свет наполнил малышку, глаза ее замерцали ярче, и волосы засеребрились крупинками звездной пыли.

Огромная низкая луна выплыла из-за скал и расстелила серебристые дорожки на поверхности ручьев, посеребрила листья голого дерева. Ее легкие лучи озарили младшую дочь со светлыми волосами и пронзительно голубыми глазами. Крупинки лунного света вошли в ее нежную кожу, и она засияла перламутром, и волосы заблестели серебристым лунным светом. Кияр взял малышку на руки и протянул ее серебряной луне:

– Ты, моя младшая дочь, вся светишься, как лунный свет над волнами бескрайнего моря. Волосы твои подобны пене морских волн, а глаза синие, как глубокое море в светлый день. Ты пришла в этот мир, и он лежит у твоих ног. Будь же счастлива, наша лунная Аслауг.

Как и обещали друг другу, Кияр и Амалу не возвращались к разговору о будущем их детей. Они любили малышек, гуляли с ними, рассказывали им сказки и пели песни. И дети были счастливы. Но время бежало неумолимо. День сменялся ночью, восходило солнце и тонуло в море, три раза луна вырастала. И год прошел.

В день, когда год иссяк, Кияр и Амалу сидели под деревом Норны у сияющей розы, держась за руки, не в силах насытиться присутствием друг друга, по очереди держали они счастливых в своем неведении дочерей. Сердца их разрывались от горя и ужаса. Близость расставания обостряла их чувства, и хотелось еще столько сделать и столько успеть. Но внезапно на них снизошел покой, и тихо обнявшись, они любовались своими дочерьми: звездной Астар, солнечной Амалу и лунной Аслауг. Малышки лежали такие счастливые и веселые, сияющие изнутри неземным светом. В прутья ивовых корзин, где лежали дети, были вплетены цветы: нежные кувшинки у Астар, алые маки у Амалу и белые ромашки у Аслауг.